В.Л. Акулов. Избранные публицистические и полемические статьи.

  МАРКСИСТCКАЯ ТЕОРИЯ СОЦИАЛИЗМА: ОТКАЗ ИЛИ  "СНЯТИЕ”?

                                                         «Was sie den Gast der Geschichte nemen,

                                                          Ist  nur Herren eigner Gast»[i]

                                                                                                Henrich Heine

      Я самым внимательным образом  прочел доклад Председателя КПРФ на  ее  Х1У пленуме ЦК КПРФ.   Как философа-профессионала меня не могло не порадовать, что докладчик счел необходимым напомнить  слушателям о предупреждении И.В.Сталина, что «без теории нам никуда». Еще больше порадовало, что диалектический материализм был и продолжает оставаться  для лидера КПРФ единственной  общенаучной  методологией (логикой)  и развития науки, и прогнозирования социальных процессов. Все это сущая правда. Именно превосходство Маркса, использовавшего диалектико-материалистический метод, позволило ему разработать социологическую теорию, по сравнению с которой все эти «традиционные», «индустриальные», «постиндустриальные», «информационные» общества смотрятся как  дилетантские упражнения. В лучшем случае, они скользят по поверхности общественных процессов,  не проникая в их суть. Это вынуждена так или иначе признать сегодня и буржуазная академическая наука. Не случайно же Дж. Сорос, авантюрист и биржевой спекулянт, но человек, несомненно, умный и эрудированный, анализируя в кругу своих подельников причины поразившего сегодняшний капиталистический мир глобального,  системного кризиса, обронил: «А не возвратиться ли нам к Марксу»? Сказано было, конечно, в шутку. Но уж больно симптоматична шутка.

    Повторяю: такое отношение к философской теории марксизма лидера КПРФ  искренне меня порадовало. В тоже время где-то подспудно  грызла мысль: а не ритуальная ли это дань, на которую так гораздо  было   руководство КПСС? Вы можете представить себе Н.С.Хрущева с «Капиталом» Маркса в руках? Или  Л.И.Брежнева с «Наукой логики» и К.У.Черненко с «Феноменологией духа» Гегеля под мышкой?  Лично я не могу, как ни насилую воображение. Что касается их консультантов и советников, вроде  Бурлацкого,  Арбатова  et setera, то, будучи, как правило, не способными к серьезной теоретической работе,  все эти  высокопоставленные, титулованные писари,  пробавлялись измышлением разного рода  «симулякров», вроде «советский народ», который испарился вместе с Идеологическим Отделом ЦК ППСС, «развитой  социализм», который приказал долго жить, не успев родиться.  И т д. и т.п.  Так вот,  не ритуальная ли это дань диалектическому материализму и его методологии? К сожалению, мои опасения отнюдь не беспочвенны.

     Главная задача, которая стоит сегодня перед социалистической теоретической мыслью, состоит в том, почему социалистическая система, казалось бы,  уже прочно утвердившаяся в мире и шедшая к своему триумфу, потерпела сокрушительное фиаско? Сказать, что эта проблема вообще не обсуждается, нельзя. Напротив,  обсуждается,  и очень бурно. Приводятся сотни причин. Тут и переродившаяся номенклатура КПСС, развлекающаяся  на досуге  антисоветскими анекдотами, тут и откровенные «агенты влияния», пробравшиеся в высшие эшелоны  партийно-государственной власти и, подобно кротам, подрывавшими социалистическую систему, тут и суетное нежелание одряхлевших «вождей» КПСС,  уже не способных  хотя бы по возрасту выполнять ту титаническую работу, которая легла на плечи правящей партии, уйти, наконец,  на покой.  И каждая такая причина имеет свой смысл, свое ratio.

      Ну а если не порхать мотыльком по поверхности явлений и попытаться проникнуть в их суть? Если поставить вопрос: а все ли в самой теории социализма Маркса было безупречно? Не содержала ли она ошибочные положения,  противоречащие объективной логике  исторического процесса? Ведь если они  содержались в ней, то не могли не сказаться на практике социалистического строительства. Когда-то Сталин бросил крылатую фразу; «Нет таких крепостей, которые не могли бы взять большевики». Увы, по меньшей  мере  одна такая крепость есть. Это сама жизнь с ее объективными законами, которые неподвластны даже большевикам. Человек не может творить жизнь по своему собственному произволу, по своему «велению и хотению». Его деятельность, будучи сознательной и целесообразной,  эффективна и продуктивна лишь в том случае, если   цели и задачи,  которые он перед собой ставит, сообразуются с объективными законами самого бытия.  Поэтому  теоретическое  осмысление бытия – необходимое условие  практики  преобразования его  в соответствии с потребностями и интересами человека.  В том числе - и даже, может быть, в первую очередь - философского осмысления, поскольку именно философия дает  целостную картину  мира, природного и социального,  и тем ориентирует поведение человека в нем.. Несоблюдение этого  требования неизбежно приводит в конце концов к трагедии.

     На дискуссии о состоянии науки в СССР, организованной  недавно одним из российских телевизионных каналов, прозвучало: общественной науки в СССР  как таковой вообще не существовало. Ни фамилии,  ни имени дискутанта я не расслышал. Запомнилось  только  отчество – Исаакович. Сей ученый муж вспомнил  хотя бы имя своего соплеменника, Е.В. Тарле – историка с мировым именем. Если же говорить о философии, то и тут можно было бы назвать имена П.В.Копнина, Э.В.Ильенкова и целого ряда других, которые по  интеллектуальной  оснастке, глубине  теоретического мышления на целый Эверест превосходили всех этих Фуко, Делезов и прочих постмодернистских гуру, превративших философию в некое подобие салона мадам Шерер.  Куда там! Списывая с добросовестностью нерадивого школяра западные тексты, подобные критики  и новаторы кривят сахарные свои уста, как только речь заходит о советской общественной науке. Сам Запад, однако,  оценивает ее по-другому. В качестве иллюстрации приведу лишь  одно свидетельство, хотя мог бы привести десятки.  «Следует признать,  что   я хорошо понял историю физики только после того,- писал авторитетнейший в научных кругах французский физик П.Ланжевен,-  когда познакомился с основными идеями диалектического материализма (П.Ланжевен. Избр. произв., 1949, с.429).  Наконец, вот что пишет известный профессиональный философ, советский диссидент,  вынужденный в свое время уехать на Запад и поэтому,  конечно же, вполне компетентный в этом вопросе,  А.Зиновьева: «Я прожил 21 год на Западе и могу сказать, что советская философия на порядок выше всего того, что делалось на Западе,  хотя советские философы холуйствовали перед Западом» («ЭФГ», 2005. № 12).    

      Ну, положим, не все холуйствовали, Холуйствовали  те, кто и сегодня  холуйствует. И  перед Западом, и перед российской «суверенно-демократической» властью. Это их profession de foi. Что говорили и о чем предупреждали профессионалы-обществоведы не по  докторским и академическим дипломам, а по профессиональной компетенции и гражданской совести, - всего этого  руководство КПСС предпочитало не замечать. Гораздо приятнее было слушать сказки и сладостные рулады, которыми услаждали их слух люди, подобные Арбатову,  Бурлацкому, Ойзерману –  им же имя легион.   Ныне, «перейдя в свою противоположность», они рассказывают иные сказки и оглашают urbi et orbi  иными руладами.  Когда-то поэт написал: «Я сжег то, чему поклонялся, и поклонился тому, что сжег». Поэт был порядочный человек. Эти же господа не кланяются сожженному, они  забрасывают костер своими интеллектуальными экскрементами. Есть и иная категория людей. Эти с твердокаменностью «старых большевиков» продолжают твердить раз усвоенные догмы в полной уверенности, что это и есть истинный социализм. Достаточно было, к примеру, товарищам по партии  поднять вопрос о порочной, дискриминационной по существу, а потому опасной политике, проводимой российской властью в отношении  государствообразующего русского народа, как тут же последовал гневный окрик бывшего секретаря, члена Политбюро ЦК КПСС Е.К.Лигачева.

       Оставим, однако, наших баранов и обратимся к делу. Итак, знание объективных законов бытия – предпосылка и необходимое условие человеческой деятельности как способа реализации его истории. Это азбука диалектического материализма, на который и опираются и социологическая теория Маркса, и его теория социализма.  Исходное положение теории социализма Маркса и состоит в том, что социализм – не выдумка мечтателей, а закономерный результат развития самого капитализма, тех противоречий, которые ему внутренне присущи.  Противоречия эти – не недостаток капитализма. Напротив, они-то и являются источником его развития. И на смену им неизбежно должен прийти социализм вовсе не потому, что капитализм «обременен» этими противоречиями, а потому, что любое противоречие  должно  так или иначе разрешиться. Это разрешение  и происходит в форме перехода количественных изменений в качественные,  переводя систему из качественно одного состояния к другому. Такими социальными системами Маркс и назвал общественно-экономические формации.  Переход  этот не может состояться раньше, чем противоречия  достигнут предельной степени остроты.  «Ни одна общественная формация, говорит Маркс,-  не погибнет раньше, чем разовьются все производительные силы, для которых она дает достаточного простора, и новые производственные отношения никогда не появляются раньше, чем созреют материальные условия их существования в недрах самого старого общества» (К.Маркс и Ф. Энгельс, Соч. т..13. М. 1059, с.7). В такой сложной системе, каковой является общество, это, естественно,  не может произойти мгновенно. Тут не единовременный акт, а процесс, протекающий во времени. Данное обстоятельство Маркс тоже полностью учитывает: «Между капитализмом и коммунизмом,- говорит он, - лежит целый революционный период перехода первого во второй» (Там же). Все эти положения  уходят глубинными корнями  своими в диалектический материализм.

      И как же распорядились Ленин и его «гвардейцы»   с этими требованиями и материалистической диалектики, и  теории  социализма Маркса, покоящейся на ее принципах и законах? А никак, Ленин просто проигнорировал их. Во-первых,  вопреки  Марксу, согласно  которому переход к социализму первоначально начнется в наиболее экономически развитых странах,  он выдвигает альтернативный тезис: о прорыве капитализма в его «наиболее  слабом звене». Это и привело к форсированной подготовке социалистической революции, к которой Россия  была совершенно не готова, о чем и предупреждал  марксист Плеханов. Во-вторых, предпочел не заметить не менее принципиальное положение о переходном периоде. Не успев захватить власть, Ленин тут же, не откладывая дела в долгий ящик,  стал строить коммунизм. Правда,  коммунизм какой-то странный, получивший название  «военного».  Не смущало даже то, что коммунизм и насилие – оксюморон.

     Чем все это обернулось, известно: бегством от центра России ее окраин, массовыми крестьянскими восстаниями, о чем принято было молчать - признавались лишь те, которые замолчать уже совсем было нельзя, например Тамбовское. «Триумфальное шествие советской власти», о котором пафосно трубили официозные советские учебники истории, было чистейшей воды липой. Ибо потребовало море крови и горы трупов. Пока не завершилось Кронштадтским восстанием еще вчерашней опоры ленинцев – военных моряков с их весьма красноречивым лозунгом» «За Советы, но без коммунистов»! Да, революция, как говорил Ленин, в белых перчатках не делается. Но она не требует и того, чтобы страну превращали в камеру пыток. Во избежание недоразумений оговорюсь,  я вовсе не ставлю ленинцам взятие  власти в 1917 году.  Тем более, что они ее  и не взяли, а,  по словам самого Ленина, «подняли». Речь о другом: как они этой властью распорядились.

     Не забудем и других  вождей КПСС, которые  были столь прозорливы, что умудрялись разглядеть  склонность к социализму даже среди бушменов Африки и папуасов Океании. Достаточно было где-нибудь и кому-нибудь обмолвиться, что он идет «не по капиталистическому пути», как тут же становился на продовольственное и иное довольствие СССР. Все это вызывало  глухое, все усиливавшееся раздражение внутри страны и одновременно  давало весомые аргументы  западным противникам  СССР кликушествовать о генетической агрессивности коммунизма, его стремлении к  мировой экспансии.

    А ведь все это «заветы Ильича», одержимого мировой социалистической революцией «тут и теперь». Именно Ленин своими искажениями марксистской теории, которые принято принимать за «творческое развитие марксизма», нанес ощутимый вред практике социалистического строительства. Но попробуйте  об этом сказать. На вас тут  же  обрушится шквал критики. Вас оглушат истошными воплями: «Как посмел бросить тень на светлый образ Ильича! Смею, товарищи-ленинцы, смею.  В науке нет ни идолов, ни идолопоклонников, и перед трибуналом истины все равны.  Мне приходилось уже касаться этой темы. Никаких серьезных контраргументов не  последовало. Что,  так и будем ходить крестным ходом до скончания теперь уже  ХХ1 века, неся вместо икон портрет  Ленина? Вам не кажется несколько странной социалистическая теория, претендующая на научность, шествующая с образом обожествленного вождя? На научном языке психиатрии подобное «раздвоение»  личности зовется шизофренией.

     Однако меня в данном случае интересует не Ленин. Как-никак он был всего лишь учеником  (не сказал бы, правда, что прилежным) Маркса. Теорию  социализма, которой пытался следовать Ленин, разработал Маркс (и, разумеется его соратник Энгельс). Все ли обстоит благополучно в теории социализма Маркса? Увы, нет. Но повинна в том вовсе не материалистическая диалектика. Она всего лишь метод исследования. В качестве такового  он  не может нести ответственности за то, как   применен при анализе того или иного явления.  Не менее значим  тут  и субъективный фактор. Человек не небожитель, ошибки тут неизбежны. И в силу фатальной ограниченности человеческого ума, да и просто в силу ограниченности фактического материала. Необходимо учитывать и то, что цель, которую ставил перед собой Маркс, - дать научный анализ современного ему капиталистического общества, выявить тенденции его развития.  И с этой работой он, как уже говорилось,  справился блестяще. Что касается социализма, то Маркс мог, естественно, нарисовать лишь его теоретический эскиз, который мог перерасти в цельную картину лишь в ходе самой практики социалистического строительства. Требуя серьезного отношения к марксистской теории, Сталин именно   это и имел в виду.

     Капитальнейший просчет Маркса, повлекший за собой иные теоретические издержки, состоял в следующем.  Маркс исходит из исходного принципа диалектического материализма, принципа материального единства мира. Но почему-то напрочь игнорирует диалектический характер этого единства. Да, мир един и подчинен неким общим универсальным законам. Но это  единство (тождество) мира  не таково, каким мыслит  его формальная логика согласно  требованиям закона тождества,  а диалектически-противоречивое,  включающее как необходимую свою противоположную сторону   различие.  Иначе говоря, мир существует в форме противоречия общего и единичного. Он един, ибо нет в этом мире ничего, кроме материи. Но он же и бесконечно многообразен, ибо материя существует не иначе как в бесчисленном многообразии своих систем. Лишая его этого противоречия, мы унифицируем его. Cоциальная энтропия так же  противопоказана обществу, как и природе. Она лишает систему внутреннего источника развития и тем обрекает на смерть. Человеческая цивилизация подчинена той же закономерности. Она не может быть унифицирована и реально существует только в форме противоречия всеобщего и единичного, общего и особенного. Маркс говорит лишь о многообразии форм перехода к социализму. Сама же будущая социалистическая цивилизация  предстает  под его пером в неком подобии Соляриса  Станислова Лема. Вот почему всякое отклонение от советского образца воспринималось руководством КПСС как измена социализму,  как «ревизионизм». Вспомним хотя бы Югославию. А как болезненно было воспринято желание КПК строить социализм с «китайской спецификой». Это касалось и других стран социалистического лагеря. Я спрашиваю: могло ли это не сказаться на практике социалистического строительства в этих странах? Способствовало ли укреплению связей с СССР. Почему же мы вздернули удивленно бровь, когда «братья по классу» шарахнулись от нас, как черт от ладана, при первой же возможности и побежали в Евросоюз и НАТО? Память народа крепка.

     Капиталистический мир и его идеологическая обслуга одержимы сегодня идеей глобализации. Именно она, по их мнению,  является магистральной дорогой нынешнего этапа развития человеческой цивилизации. Давайте все-таки уточним понятие, как того требует формальная логика. Какое содержание связывают с глобализаций ей адепты? Если под глобализацией понимать консолидацию мирового сообщества, детерминированную развитием  науки и  техники,  дифференциацией связей и их усилением   – экономических, политических, духовных, то ничего нового идея глобализации в себе не содержит. Человечество идет по этому пути на протяжении всей своей истории. Все дело в том, однако, что  глобалисты вкладывают в  это понятие иное содержание. Под глобализацией они мыслят себе унификацию на неких единых стандартах»: Унификацию во всем: экономике, политике, культур и т.д. Можно, конечно, и мерина скрестить с олицей. Вот только в итоге получится мул – несчастное существо, лишенное основной функции всего живого – продолжения вида. Не иначе эти господа и хотят превратить человечество в такого бесплодного мула.     В таком своем содержании доктрина глобализации, таким образом,  не только антинаучна, т.е. противоречит объективным законам бытия, но и глубоко реакционна политически. Отражает не логику реальной истории человечества, а шкурные интересы мирового спекулятивно-ростовщического кагала, желающего превратить мир в «единое экономическое пространство», навязать человечеству свои  нормы поведения, превратив  людей в манкуртов,  подвластных «золотому миллиарду». В новых «кочевников», по  определению Жака Аттали. Идеалом  их мира, который они намерены построить  -  не мир во всем его красочном многоцветии, а некая социо-биомасса, начисто лишенная каких бы то ни было различий.

    Г.Зюганов подвергает  справедливой критике эту idée fixe глобалистов,  увязывая свою критику с ленинской работой «Империализм как высшая стадия капитализма». И все бы ничего. Однако он не замечает, что этим  же страдает и его собственная позиция. При всем  очевидном различии и даже несовместимости глобализм и социализм в его марксистско-ленинской версии страдают одним и тем же методологическим  пороком. И порок этот – унификация. В этом смысле это даже не две доктрины, а две ипостаси одной и той же доктрины. Их различие не гносеологическое, а аксиологическое. Первая, глобалистская, ориентирована  на человеконенавистничество, вторая, социалистическая, - на гуманизм. Однако с научной точки зрения это различие не имеет решительно никакого значения. Обе противоречат объективной логике истории, а следовательно, практически не реализуемы. Что и доказала попытка построить социализм в той форме, которую придал ему Маркс и, Ленин, «творчески усугубив» ошибку Маркса. Это же судьба ожидает и глобализм.

      Современные политические процессы, разворачивающиеся у нас на глазах, предоставляют более чем убедительные тому доказательства. Евросоюз расползается, как  изношенное, изъеденное мышами и побитое молью одеяло. Шенгенское соглашение кукожится, как  шагреневая кожа. Политика мультикультурности приказала долго жить. Многочисленные «саммиты» международных лидеров по спасению положения более напоминают деревенские посиделки, нежели серьезные политические акции: «разговоры, разговоры, слово к слову тянется…»  Ну а мир, мир  остается таким, каким ему и надлежит быть: подчиненным своим собственным, имманентно присущим ему законам. Нужно быть теоретически незрячим и политически глухим, чтобы не видеть и не слышать очевидного: ну не желает человечество облачаться в униформу, пошитую для него портняжками из Бильдерберкского, Римского клубов и иных аналогичных им мондиалистских  идеологических ателье, вроде «Трехсторонней комиссии». Каждый народ стремится обустроить свой государственный дом в соответствии со своими условиями, со своим менталитетом, своей культурой и своими традициями. Подлинный бум национализма переживает Латинская Америка. Крепнет национализм в Африке и Азии. Иначе не может и быть, такова диалектика бытия, диалектика всеобщего  и единичного, общего и особенного. В какой форме будет разрешено  противоречие интернационального и национального сказать сегодня трудно. А гадание на кофейной гуще не входит в методологический арсенал науки. Пока мы можем лишь констатировать тот факт, что мир развивается сегодня не в направлении одной тенденции такого в принципе быть не может), а во взаимодействии двух тенденций – глобализации и национализации. Равноправность, равноценность сторон этого противоречия и обеспечивает мировую динамику. Поэтому считать национализм анахронизмом, как это пытаются делать «общечеловеки», значит проявлять превышающую все допустимые норы узость кругозора и скудость ума.