В.Л. Акулов. Избранные публицистические и полемические статьи.

РАССУДКУ ВОПРЕКИ, НАПЕРЕКОР СТИХИЯМ…

Вы можете себе представить, уважаемый читатель, военачальника, который, проведя наступательную операцию, усадил бы за стол начальника штаба и приказал ему разработать план этой операции? Или капитана морского судна, который, придя в порт назначения, дал бы указание штурману проложить курс корабля? Нелепость, скажете вы, такого быть не может. То, что нелепость, согласен. А вот что быть не может —с этим можно и поспорить. Доказательство тому — международный научный конгресс «Университетское образование: опыт тысячелетия, проблемы, перспективы развития», который планируется провести на базе Минского лингвистического университета 14-16 мая текущего года.

Вот уже почти полтора десятка лет мы реформируем нашу образовательную систему. Разработали и направили в учебные заведения для внедрения образовательные стандарты. Приняли закон о высшем образовании. И после всей этой многотрудной и хлопотной работы организуем международный конгресс, цель которого, как заявлено в его программе, обсудить актуальные проблемы университетского образования, его совершенствования и обновления, выработать соответствующие рекомендации. Не кажется ли вам, что если согласиться с заявленной целью конгресса, то он несколько запоздал, а потому и коэффициент его полезного действия вполне будет сопоставим с коэффициентом полезного действия паровоза Черепанова? Понимали ли это в Министерстве образования? Понимало ли руководство Минского лингвистического университета? Думаю, что понимали, не могли не понимать. А если так, возникает законный вопрос: какова не рекламируемая, а истинная цель настоящего форума? Ответ напрашивается сам собой: легитимировать задним числом проведенную реформу, санкционировав ее авторитетом научного конгресса педагогической общественности, которая до сих пор от нее была фактически отстранена. Что ж, для такой цели можно пойти и на дополнительные финансовые затраты, приплюсовав их к тем миллиардам рублей, которые уже пущены на ветер. К тому же, это еще и прекрасный случай апробировать тематику очередного потока докторских и кандидатских диссертаций по педагогике и методике.

В нашей Конституции записано, что Республика Беларусь — правовое государство. А это значит, что органы ее государственной власти осуществляют свою деятельность в строгом соответствии с Законом. Деяния, совершенные в нарушение Закона или в обход Закона, квалифицируются законодателем как нелегитимные и подлежат соответствующей юридической оценке. Подписи Беларуси под Болонскими соглашениями, в соответствии с рекомендациями которых осуществлялась реформа образования, насколько мне известно, нет. Никаких законодательных актов, которые декретировали бы демонтаж существовавшей в республике образовательной системы, принято не было — ни Национальным собранием, ни президентом страны. Закон об образовании от 29 октября 1991 года такой задачи не ставил. Ссылки Министерства образования на правительство не могут быть приняты во внимание. Правительство — исполнительный орган. В качестве такового оно наделено лишь правом законодательной инициативы. Подзаконные акты правительства издаются им во исполнение законов, а не вопреки законам, взамен законам или в обход законов. Еще в меньшей мере могут быть приняты во внимание какие-то парламентские посиделки или ведомственные инструкции, на которые также ссылается министерство. Мы можем, таким образом, констатировать, что новации, навязываемые все эти годы Министерством образования учебным заведениям, носили антиправовой, волюнтаристский характер. Последнее хотелось бы отметить особо. Ибо эта порочная волюнтаристская практика, этот «администраторский восторг», как называл такую практику Салтыков-Щедрин, похоже, сама уже стала принимать в системе нашего образования характер закона. Последний пример — возня с изменением условий заключаемого работниками вуза контракта.

Перейдем к содержанию реформы, ее методологии и результатам.

Есть внутренняя логика, присущая любой форме человеческой деятельности. Она, деятельность, во-первых, должна иметь четко осознаваемую цель, ибо как таковая не несет цели в себе, не может быть самоцелью. Во-вторых, должны быть столь же четко определены средства, ведущие к реализации поставленной цели, ибо если эти средства будут неадекватными, цель окажется не реализованной.

Было ли соблюдено реформаторами это элементарное методологическое требование? Нет, оно было грубо нарушено. Белорусская общественность до сих пор так и не услышала ничего вразумительного, чем плоха была старая система образования, что подлежало в ней реформированию и как. Ничего вразумительного не услышала общественность и на предмет того, к каким позитивным результатам приведут предлагаемые реформаторами новации. Все разъяснения реформаторов свелись, в сущности к одному: Беларусь должна привести свою образовательную систему в соответствие с «общеевропейскими стандартами». В связи с этим позволю себе парочку вопросов. Вопрос первый: из чьего пальца и кем высосаны эти «общеевропейские стандарты» и всеми ли европейскими странами они приняты? Вопрос второй: почему побудительным мотивом реформирования стало не повышение качества образования, а желание следовать последней европейской моде? Безотносительно к тому, что мы получим в итоге — выигрыш или проигрыш? Речь ведь идет не о фасоне мужского пиджака или женского платья, а о проблемах, затрагивающих жизненно важные для нации и страны интересы.

Одним из аргументов, причем чуть ли не главным, если не единственным, в доказательство необходимости реформы было то, что унаследованная нами от советских времен система образования была идеологизирована. Сегодня, когда значение идеологии для жизнеспособности государства наконец осознано и осознано, прямо надо сказать, не благодаря профессионализму ученых-обществоведов — их многомудрые фолианты по идеологии наводнили книжные прилавки лишь после того, как последовало официальное указание, — а исключительно благодаря политической проницательности президента А.Г.Лукашенко, разговоры на эту тему поутихли. И совершенно напрасно. Ибо, ведя разговор о реформе образовательной системы, нельзя обходить вопрос: а каков ее идеологический эквивалент? Или, говоря по-другому, на каком идеологическом фундаменте она покоится? Отвечает ли национально-государственным интересам Беларуси или преследует какие-то иные цели? Уже ни для кого не является секретом, что болонские рекомендации разработаны в русле идеологии и политики глобализации, имеющей своей конечной целью ликвидацию наций и национально-государственных границ, превращение человечества в роботизированную биомассу, а мирового политического ландшафта — в «единое экономическое пространство», на котором господа гобсеки и шейлоки станут заключать свои спекулятивные сделки. Поэтому, прежде чем следовать болонским предписаниям, необходимо дать себе полный отчет в том, в наших ли национально-государственных интересах такая глобализация по-ковбойски? Создается впечатление, что реформаторам даже в голову не приходило задаваться подобного рода вопросами.

Но, может быть, я возвожу на наших реформаторов напраслину? Увы, это не так, и вот официальное тому подтверждение. Есть все основания утверждать, что в основу реформирования нашей образовательной системы были положены материалы международной конференции «Интернационализация высшего образования Республики Беларусь в контексте расширения Европейского Союза», проведенной на базе Европейского гуманитарного университета. Думаю, сегодня уже нет необходимости особо распространяться, что представляла собой контора, возглавлявшаяся академиком Михайловым, и каковы те функции, которые были возложены на нее так называемым «мировым сообществом». Но вот о сверхзадаче конференции пару слов сказать стоит.

Прежде всего я должен констатировать, что ни о каком повышении качества образования на ней не было сказано ни слова. Мало того, конференция вынуждена была признать, что белорусская система образования «традиционно обеспечивает высокий уровень фундаментальной и профессиональной подготовки выпускников вузов». Но если так, напрашивается вопрос: в чем же в таком случае смысл реформирования? Ответ мы находим в двух рекомендациях конференции, сформулированных следующим образом: 1) «меньшая идеологизация учебного процесса»; 2) Беларусь «могла бы стать экспортером интеллектуального ресурса для многих развитых государств при условии международного официального признания этого качества». Таким образом, истинная цель «интернационализации высшего образования в Республике Беларусь», как она вырисовывается из рекомендаций конференции, заключается в том, чтобы деидеологизировать образовательную систему Беларуси, превратив республику в поставщика интеллектуального ресурса для иностранных государств. Надо ли говорить, что подобная стратегия резко диссонирует с тем политическим курсом, который неоднократно был озвучен президентом. И в этой связи не может не возникать весьма пикантный вопрос: реализует ли Министерство образования во вверенной ему области политику главы государства или оно функционирует в автономном режиме, находясь в негласной оппозиции к этой политике?

Что означает требование деидеологизации? Идеология — это система идей, ценностей и ценностных ориентаций, в которых находят свое отражение фундаментальные, стратегические интересы нации. Или, по метафорическому определению А.Г.Лукашенко, это иммунная система государства. А если так, то можно ли иначе, чем идеологическим СПИДом, квалифицировать предложенную конференцией «интернационализацию»? И его вирус уже внедряется. В разработанном министерством образовательном стандарте блок социально-гуманитарных дисциплин оскоплен так, что есть все основания говорить о полном разрушении системы социально-гуманитарного образования, а следовательно, и о разрушении системы идеологического воспитания, ибо идеологическое воспитание как раз и осуществляется в ходе преподавания социально-гуманитарных дисциплин. Не в особом курсе государственной идеологии — это чисто чиновничье решение проблемы, а именно в ходе преподавания всего цикла социально-гуманитарных дисциплин. Те, кто инициировал реформу образования в Беларуси, прекрасно это понимали, предлагая в целях деидеологизации образовательного процесса перенести эти учебные предметы в программу среднего образования или сделать их факультативными. Навязываемый министерством стандарт слепо следует именно этой рекомендации. Все предметы социально-гуманитарного блока причесаны под одну гребенку, на все отведено одинаковое количество часов. Объем изучаемого материала, сложность курса — все это разработчиков стандарта совершенно не интересует. Одержимы они лишь одной заботой: всем сестрам раздать по серьгам. Но даже из этого урезанного числа часов свыше трети отведено на самостоятельную работу студентов. При этом никаких учебных часов на ее контроль не предусмотрено. Тем самым эта так называемая самостоятельная работа на поверку оборачивается чистейшей «липой». И вообще, что за новация — самостоятельная работа студентов? Следует ли понимать это таким образом, что до сих пор студент работал только на лекциях и семинарских занятиях и совершенно не работал над учебным материалом самостоятельно? Или что отныне студент должен самостоятельно работать лишь столько времени, сколько ему отведено министерским стандартом? Воля ваша, но человек с нормально организованной психикой не в состоянии осилить всю глубину этой новации. Если мы не хотим лгать себе и обществу, нужно признать: внедряемый министерством образовательный стандарт фактически переводит весь учебный процесс на полузаочную форму обучения. Ссылаются на необходимость экономии бюджетных средств. Экономить, конечно, нужно. Но экономия лишь тогда экономия, когда она не в ущерб делу. Экономия в ущерб делу — это не экономия, а расточительство. И это в лучшем случае, в худшем — вредительство. И потом: есть иной резерв экономии — прекратить бессмысленные эксперименты, пожирающие львиную долю средств, выделяемых государством на образование. Еще один резерв, и немалый, — сокращение административного аппарата на всех уровнях системы образования. За последние годы он раздут неимоверно. И без всякой на то надобности. Не худо было бы также провести инвентаризацию спецкурсов, вводимых вузами. Зачастую они только дискредитируют науку. Вроде мутанта «Философия образования», читаемого для аспирантов в МГЛУ.

В интервью газете «Советская Белоруссия» заместитель премьер-министра А.Н.Косинец сказал, что нам нужен такой тип образования, который ориентировал бы студента «на проблемные ситуации, возникающие как перед отдельным человеком, так и перед обществом». Думаю, что с такой постановкой вопроса согласится любой профессиональный педагог, будь он учитель средней школы или профессор вуза. Однако вся беда в том, что образовательный стандарт, который внедрен у нас, находится в неразрешимом противоречии со стратегической задачей, которая озвучена уважаемым вице-премьером. Для того, чтобы система образования соответствовала этой задаче, она должна формировать человека глубоко и всесторонне образованного, владеющего навыками самостоятельного, а потому и творческого мышления. Именно на это и ориентирована классическая система образования, в том числе и высшего, которая была воссоздана в СССР. Первые два с половиной года шла общеобразовательная подготовка, последующие два с половиной года проводилась углубленная специализация. В итоге человек выходил из вуза образованным специалистом, сочетавшим в себе высокую общую культуру с основательным знанием своей специальности. Имея солидную общеобразовательную подготовку, такой человек при необходимости легко мог переквалифицироваться. Полной противоположностью классической системе образования является американо-канадская, которую мы по-обезьяньи скопировали. Она узкопрагматична, ориентирована на подготовку не профессионалов, а роботов разных специальностей. А еще точнее — манипуляторов, способных выполнять одну-единственную производственную операцию.

Советская классическая школа вела жесткую и бескомпромиссную борьбу с зубрежкой. Она требовала, чтобы до любой истины обучаемый доходил процессом собственной мысли. Тем самым она, во-первых, развивала мыслительные способности обучающегося, во-вторых, формировала личность, т.е. человека, способного осознанно принимать решения в тех или иных ситуациях, в которые его будет ставить жизнь. Американо-канадская система с ее ориентацией на тестирование, напротив, блокирует самостоятельную работу мысли. Обучаемый должен бездумно принимать на веру то, что написано в учебнике или внушает учитель. В итоге даже потенциального гения она превращает в дебила, человека-робота, живущего и действующего по вложенной в него программе. Не случайно система тестирования, разработанная в США первоначально для армии, затем была перенесена в образовательный процесс. Очень уж эффективной оказалась для превращения живого человека в бездумный и бездушный автомат. Тип образования, который мы некритически внедряем, кроме всего прочего, нарушает таким образом фундаментальное право человека — право оставаться человеком, а не быть роботом, автоматом, манипулятором.

Образовательный процесс подчинен двум критериям, каковыми являются уровень образования и качество образования. Первый формирует систему образования, второй — нормы оценки качества знаний. В соответствии с первым критерием система образования структурируется на низшую (начальную), среднюю и высшую школу. В соответствии со вторым критерием оценка знаний градируется на неудовлетворительную, удовлетворительную, хорошую и отличную. Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы понять: указанные критерии не с потолка взяты, а продиктованы внутренней логикой самого образовательного процесса. На них покоилась и старая русская, и советская образовательные системы. Взамен нам предложена система, лишенная какой бы то ни было логики. Думаю, что во всех этих гимназиях, колледжах, лицеях, на которые структурирована средняя школа, сам отец преисподней сломит ногу. Или кто может членораздельно сказать, в чем артезианская глубина двухуровневой системы высшего образования? Если следовать методологии науки, а не требованиям политической конъюнктуры, то следует признать, что никаких единых образовательных стандартов не существует и существовать не может. Любая уважающая себя страна выстраивает свою образовательную систему в соответствии со сложившимися условиями и национально-государственными интересами. Не является таковым и болонский стандарт. Для человека, хоть сколько-нибудь знакомого с существом дела, совершенно очевидно, что этот так называемый «единый общеевропейский стандарт» по существу является стандартом американским. О его достоинствах можно судить хотя бы по Дж. Бушу, путающему Словению со Словакией, Австралию с Австрией и до сих пор убежденного в том, что Венеция — это имя любовницы бывшего итальянского премьера Романо Проди.

И в заключение. Необходимо прекратить инсинуации на ту тему, что есть-де чиновники-новаторы, денно и нощно бдящие о том, чтобы не отстать от требований жизни, и есть ретрограды-преподаватели, не желающие расставаться со своими пожелтевшими конспектами. Четверть века я возглавлял кафедру. Не было у меня таких преподавателей. Если у кого-то есть личный опыт работы по пожелтевшим конспектам, то пусть это и остается его личным делом. Предаваться экстраполяции — значит, нарушать не только законы логики, но и правила приличия. Прошу прощения за резкость. Но никому не дано право оскорблять Учителя, подозревая его то в хронической коррумпированности, то во врожденном консерватизме.

Нам, философам, было вменено в свое время в вину, что мы не сумели «дать научно обоснованный прогноз глобальных социокультурных трансформаций, произошедших в мире на исходе ХХ столетия». Это не совсем так. Были и в советское время философы, которые даже в условиях партийного диктата сохраняли свободу мысли. Они видели грозящую стране катастрофу и предупреждали о ней. Но кто их слушал! В фаворе были и остаются любомудры иного психического склада и иных нравственных принципов. Чиновник ведь убежден, что он знает все. И знает лучше любого профессора и академика. Голос ученого-обществоведа, по его чиновничьему разумению, должен быть всего лишь эхом того, что он сам вещает с высоты своего властного насеста.

Мне уже приходилось об этом писать и считаю нелишним повторить: если навязанная Министерством образования система утвердится, мы в самом недалеком будущем будем иметь не белорусскую нацию, а популяцию дегенератов. Чтобы сделать такой прогноз, право же, не нужно быть ни Кассандрой, ни Нострадамусом, ни даже уличной цыганкой.