В.Л. Акулов. Избранные публицистические и полемические статьи.

                    НА ДЫБЫ ЛИ ПОДНЯЛ ПЕТР РОССИЮ ИЛИ

                                          ВЗДЕРНУЛ НА ДЫБУ?

Мое утверждение о том, что переименование России в империю,   кроме фанаберии и безграмотности Петра 1,  никаких других оснований не имело, было принято в штыки. Так, по мнению А. Бодрова,  Россия только радением Петра стала «государством с централизованной системой управления, сильной армией и флотом, мощной экономикой, оказывающее существенное влияние на международную политику».  Другой участник обсуждения, ставя мне на вид непочтительное отношение к «великому реформатору»,  утверждает, что такие гениальные люди, как Петр,  «рождаются в истории государства единожды». При этом с сарказмом замечает, что мой вывод о безграмотности Петра, видимо, основан на том, что Петр не читал те словари и энциклопедии, которые читал «профессор Акулов».

Это обязывает меня уточнить  кое-какие детали. В интересах истины и для пользы дела.  Апология Петру имеет давнишнюю историю. Венчают ее  классические слова А. С. Пушкина: «рукой державной Россию поднял на дыбы».  А. С. Пушкина понять можно, у него были личные  мотивы с симпатией относиться к Петру.  У меня таких мотивов нет.  Объективный и всесторонний анализ исторических фактов  вынуждает меня согласиться с другим вердиктом, вынесенным   по данному делу И. Л. Солоневичем (тоже, между прочим, ярым сторонником империи):  не «на дыбы» поднял Петр Россию, он  вдернул ее «на дыбу».    Факт примечательный, буквально бьющий в глаза: взгляды русского народа и официозной российской историографии на события отечественной истории и роль в этой истории тех или иных политических деятелей радикально расходятся. Для российских историков Иоанн Грозный – деспот, палач и лицемер. Для народа русского он суровый, но справедливый и богобоязненный русский царь. Петр 1 под пером тех же историков – гениальный реформатор, мощной рукой удержавший Россию над пропастью, в которую она вот-вот должна была свалиться. Для народа русского – антихрист, пьяница  и самодур. Николай П до сих пор фигурирует в писаниях наших геродотов и фукидидов не иначе как Николай Кровавый. Для русского народа он мученик. жертва интернационального сброда, захватившего власть в России. Сталина вот уже свыше шести десятилетий полощут во всех лужах и выгребных ямах. В народной памяти он сохранился как мудрый  вождь, олицетворяющий великую победу нашу в смертельной схватке с гитлеризмом. Павла 1, начавшего наводить порядок в том борделе, в который превратили институт царской  власти «великий Петр» и не менее «великая Екатерина», русская «прогрессивная общественность» объявила сумасшедшим. Николай 1, прищемивший хвост дворянству, которого  эти великаны   превратила в класс  социальных паразитов, удостоен  звания Палкина.  Зато Александр 1 – этот фиглярствовававший  перед парижскими  кокотками отцеубийца («правитель слабый и лукавый», по точной характеристике А. С. Пушкина), одаривший от щедрот необъятной  либеральной души своей Финляндию  исконно русскими землями,  пожалован титулом Благословенный.  Александр П,  пролетаризировавший русское крестьянство, превративший в  босяков десятки и сотни тысяч вчерашних тружеников, спустивший за бесценок Аляску (кстати, деньги так и не были получены, поскольку утонули во время перевозки),  наречен Освободителем. Зато Александр Ш, при котором «цивилизованная Европа» не посмела и чихнуть, не испросив предварительно разрешения у русского императора,  произведен в алкоголики.   Так пишется история Государства Российского.

 В чем причина этой полярности взглядов на русскую историю -  русского народа и российской историографии? А причина в том, что российская историография живописует эту историю с позиций тех или иных социальных групп  (дворянства, купечества, государственной бюрократии, интеллигенции), а русский мужик оценивает ее с позиций национальных интересов России. Русская историография смотрит на собственную историю глазами заезжих гастролеров, а русский мужик – сквозь призму отечественных традиций.

     У меня нет ни времени, ни желания заниматься мифологией, созданной нашей историографией вокруг  Петра и его реформ. Но, чтобы не быть совсем уж бездоказательным, на некоторых  из этих мифов остановлюсь. Петр 1 якобы  создал  в стране «централизованную. систему управления».  Централизованная система управления была создана Иоанном Грозным,  с которого и ведет свое начало централизованное русское государство. Что касается Петра, то,  порвав с традициями русской государственности, он  перекроил ее на западноевропейский манер. Дело в том, что  абсолютизм в том виде, в каком он утвердился на Западе, и самодержавие, каковым оно существовало в России, имели лишь внешнее сходство – и в том, и в другом случае это  была власть монархическая. В глубинной  же своей сути они были не только не тождественны, но прямо противоположны. Монархическая власть в Западной

Европе явилась результатом сговора феодальной верхушки и была ограничена условиями этого сговора. Монарх был лишь первым среди равных. Поэтому западный абсолютизм конституировался в процессе длительной борьбы монархической власти с феодальной аристократией и католической церковью. Ничего подобного в России не было. Русская монархическая власть изначально была абсолютной в том смысле, что не была ограничена никакими «условиями».  И когда во время избрания на царство Михаила Романова боярская верхушка попыталась ограничить власть царя, выдвинув свои «условия», Земский Собор не позволил ей это сделать. Такая же попытка при восхождении на престол Бориса Годунова  - имела тот же результат. Русский народ прекрасно понимал, что государственная власть существует не для того, чтобы тешить боярскую спесь и боярскую похоть.   В акте миропомазания царь пред лицем Бога присягал служить миру, и мир пред лицем Бога присягал на верность царю. Царь и мир были повязаны, таким образом, духовной, сакральной связью. И каждый на своем месте нес свою службу, службу Земле Русской. Русский царь отнюдь не был ее собственником (вотченником), как это трактует, например, В. Тростников (см. «Завтра», 2010, № 33), он был таким же ее слугой, как и последний поданный. Царство, согласно православному вероучению,  – это не «территория» (точнее - не только «территория»),  и вручается оно помазаннику Божьему вовсе не для того, чтобы властвовать в нем, а для того, чтобы служить. Ибо ведь и сам «Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу  Свою для искупления многих» (Лк, 10, 45). Именно эту христианскую идею государственной власти и пытался вдолбить в голову Иоанн Грозный курбским, желавшим перестроить Русь на манер «польского хозяйства».

Свою реформаторскую деятельность, а точнее – разрушение уклада русской национальной жизни,  Петр и начал с ревизии традиций русской государственности. Именно Петр ввел в России абсолютизм в его западном понимании, действуя по принципу: что хочу, то и ворочу. Захотел устроить свадебное путешествие новобрачной на Прут – и устроил. Во что обошлась России эта прихоть «великого Петра» - известно. Речь, разумеется, не о драгоценностях, которые пришлось содрать с молодой супруги, чтобы ублажить турецких чиновников. И даже не об Азове, который пришлось позорно возвратить туркам. Речь о политическом и моральном ущербе, понесенном Россией. Захотел изменить порядок престолонаследия (кстати, не потому ли, что его собственная легитимность на русском престоле весьма и весьма сомнительна с точки зрения традиций русской государственности?) – и изменил. Это и позволило вместо казненного Петром  сына-престолонаследника  усадить на русский престол маркитантку, подобранную  «великим реформатором» в солдатском обозе и нареченную по сему счастливому для него случаю женой, а далее вообще передать царскую корону на откуп гвардейской казарме. Эти игрища с короной русского царя были пресечены только Павлом 1, за что последний и поплатился головой.  Захотел упразднить в России патриаршество – и упразднил, учредив вместо него так называемый Священнейший Правительствующий Синод. Новация Петра  и аукнулось в 1917 году, когда эта чиновничья контора,  предав царя, освятила именем Бога власть масонского Временного Правительства. Забыли богохульники заповедь Господню: «Не прикасайтесь к помазанникам Моим» (Пс. 104, 15).  Думаю, этого с лихвой достаточно для характеристики государственнического гения Петра.

     Обратимся к «мощной экономике», якобы созданной Петром. Не пускаясь в подробный анализ, которому здесь не место, приведу лишь два примера, наглядно иллюстрирующих его хозяйственную деятельность.  Случилось Петру подсмотреть во Франции, как производят шелковые изделия. Тут же  было организовано  «кумпанство» по производству их в России.  В число  учредителей  вошли князь Меньшиков (замененный позднее генерал-адмиралом  графом Апраскиным),  тайный советник  граф Толстой, вице-канцлер барон Шафиров (ну конечно, как же без шафировых - это ведь незаменимые менеджеры, взять хотя бы тех же Чубайса, Гайдара или Кириенко). «Кумпанству», как было заведено, были предоставлены  обширные льготы и щедрые  кредиты.  И чем все кончилось? Да тем же, чем кончалось в 99 из 100 случаев: деньги были разворованы и   «кумпанство»  лопнуло, нанеся изрядный урон казне.  В той же Франции прельстился Петр производством шпалерной гобелены. И тут же порешил: «шпалерной  гобелене  быть». Выписал  мастеров во главе с архитектором Леблоном, предоставил последнему  казенную квартиру в Петербурге, положил  ежемесячное жалованье в 5 тыс. рублей (сумма по тем временам огромная) с правом при желании отправиться через пять лет восвояси со всем нажитым имуществом. И каков результат? Обычный, мастера вместе с Леблоном так и просидели три года без дела, поскольку шерсти, пригодной для выделки шерстяных шпалер, в России не оказалось. Решил обзавестись суконными фабриками, дабы «не покупать мундиру заморского», да так и умер, не решив эту «стратегическую» задачу. Зато какой  же был рачительный хозяин –  даже гробы запретил выдалбливать из цельного дерева, как это было принято на Руси. Ну а то, что  воронежские дубовые леса так и  сгнили, срубленные плотницким гением Петра, так тут уж ничего не поделаешь -  флот строят, леса летят.  Наконец, в заключение, о тяжелой промышленности, начало которой якобы было положено Петром. Так вот, в правление Петра в России было четыре центра горной промышленности: тульский, олонецкий, уральский и петербургский, из которых  два первых были заложены еще при царе Алексее.

C «мощной армией и флотом», созданными Петром,  тоже не все так просто и однозначно. Сражение при Лесной, оставившее армию Карла ХП без  продовольствия и пороха,  а потому во многом предрешившее  исход Полтавской битвы  (при Полтаве могли вести огонь, если мне  не изменяет память, всего лишь пять шведских пушек), было выиграно не «потешными полками» Петра, а старыми стрелецкими войсками. Да и Прибалтика была в основном освобождена, пока Петр «гулял по всей Польше», тоже  не петровскими преображенцами.  Но дело не в этом. Мудрено было бы, превратив страну в казарму, перестроив всю экономику на военный лад, не создать дееспособную армию и флот. Хотя «конфузия» при Пруте  не может и тут не наводить на определенные размышления.

     Давольно. Не западную технику и технологию завез Петр в Россию, как  о том трубили и продолжают трубить его апологеты. «Прорубив окно в Европу», он впустил в нее дух  цинизма, разгульности  и безответственности.  Оставшись после смерти Петра без попечительства знаменитой петровской дубинки, «птенцы гнезда Петрова» бросились в прорубленное Петром «окно» набираться ума-разума в парижских салонах, на немецких и итальянских курортах, в казино Монте-Карло. Это они, «птенцы гнезда Петрова»,  и их возлюбленные чада, сдирая с мужика последние портки, просаживали на Западе миллионы полновесных русских рублей, финансируя экономику Франции, Германии, Италии.

После себя Петр оставил до конца обнищавшую, обезлюдевшую и, что самое страшное, совершенно бесхозную страну, поскольку за множеством немецких забот, до которых России не было решительно никакого дела, не удосужился составить завещание. Рассевшись на ее развалинах, как киплинговские бандер-логи на руинах индийского храма, «птенцы гнезда Петрова», по словам историка В.О. Ключевского,  «принялись торговать Россией, как своей добычей». Разворовывалось треть поступавших в казну средств. Ворованное  «в особо крупных размерах» переводилось в зарубежные банки. Один только князь Меньшиков  перевел в Англию 5 миллионов рублей – сумму, равную годовому бюджету всей  тогдашней России.

Подельники Б. Ельцина  не без основания сравнивают свою «реформаторскую деятельность» с реформами Петра.  Кое-какие аналогии действительно напрашиваются. Разве  не тащат нас снова в  «цивилизованное общество», круша все отечественное?  Разве, как и прежде, не рыщут  по заграничным помойкам в поисках «плодов учености»? Разве не «модернизируют» экономику, набивая  собственную мошну? Какая часть государственного бюджета разворовывается сегодня в России  «птенцами гнезда Ельцина»», великие деяния которого, по просвещенному мнению  одного из этих «птенцов» - В.Путина, в состоянии будут оценить только потомки? Какова величина взятки  среднестатистического российского чиновника сегодня? И опять  же - шафировы. Самим роком  поставлены они, чтобы благодетельствовать России.

     Победителей не судят. Выиграв Северную войну, Петр решил жизненно важную для России, стратегическую задачу: открыл  выход к морю, без которого Россия буквально задыхалась.  И это его действительно громадная заслуга, совершено затмила все  негативные последствия, которые имела для России его реформаторская деятельность.  История сослагательного наклонения, конечно,  не имеет. И тем не менее:  задача, которая стояла перед Петром, могла быть решена не той  страшной ценой, которую пришлось  заплатить России. И, пожалуй, самое страшное заключалось в том, что Петр положил начало  процессу, который и привел, в конечном итоге, к тому, что русский правящий класс и русская интеллигенция, по верному наблюдению Н. М. Карамзина, став гражданами мира, перестали быть гражданами России.