В.Л. Акулов. Избранные публицистические и полемические статьи.

                          ПОЗИЦИЯ ЯСНА.  ГДЕ АРГУМЕНТАЦИЯ?

     Статья  Л.А. Гриффена  «Успение философии»  («ЭФГ»,  2010, № 13) ставит  меня в совершенно нелепое положение. С одной стороны, требования  научной этики обязывают   ответить на возражения, которые представлены  в обоснование  несостоятельности моего понимания статуса философии. С другой стороны, я лишен такой возможности по той простой причине, что никаких возражений   по существу в статье  не содержится.  Может быть,  есть аргументация  в доказательство   альтернативной   точки  зрения?  И этого  нет.   А что же  есть?  А есть  мнение проф. Гриффена, основанное    исключительно на  субъективной уверенности  автора в собственной  правоте,  да   еще, пожалуй,   шизофренической  капуцинаде  «известного  физика  Р. Фейнмана», что любовь  -   это не наука.  Говорю  -  шизофренической, ибо  подобного рода ассоциативные связи между совершенно разнородными явлениями  свойственны   именно   такому,  патологическому   типу  мышления. 

       Отдаю должное проф. Гриффену: он  явил поистине недюженную изворотливость,  сумев проскочить  между всеми моими аргументами. Например,  не желая возвращаться к проблеме  научной методологии,  которая была подробно рассмотрена мной буквально накануне в другой статье, опубликованной в той же «ЭФГ», я задал проф. Гриффену всего  лишь один вопрос, решавший дело:   оперирует ли наука, которую он представляет, категорией причинности  и  если оперирует,  то дает ли она ей определение подобно тому, как она это делает в отношении других используемых ею категорий?  И что же наш изворотливый автор?    «…Не стоит, - парирует   он, -  «оперировать» философскими «категориями» и научными «понятиями» как равнозначными;   между ними имеется весьма  существенное, даже принципиальное различие».   Послушайте, милейший Леонид Александрович, я ведь спрашивал Вас о Фоме. Зачем же Вы толкуете мне о Ереме?  Отличаются ли философские «категории» от научных «понятий»  -  это  ведь совершенно  другой вопрос.   Отвечайте  на  заданный  Вам, и отвечайте  четко и ясно. Ан, нет,  автор  предпочитает  мыслить по той удивительной логике,  согласно предписаниям которой, если в огороде произрастает бузина, то дядька должен иметь прописку не в Бердычеве, а в Киеве.  Позиция  удобная, что и говорить. Но она напрочь исключает возможность какого бы то ни было  конструктивного диалога. Теперь относительно  интересующего  автора  вопроса.  Откуда  взял  он, что  научные понятия  образуются  «индуктивно», а философские  категории  «дедуктивно»?  Уж не из той ли  «Философской энциклопедии», которую цитирует? У нас за последние четверть века  много   подобных «энциклопедий»  появилось,  И не только энциклопедий.

        Воистину  «перестройка»   и    «демократизация»  «раскрепостили» народ.   Раскрепостила и телесно,  и духовно.   Взгляните на книжные прилавки, почитайте прессу, включите телевизор,  радио  -  кого только не встретишь!  «Плюрализм»  и  «гласность»,  «гласность» и «плюрализм». Разливанное море «плюрализма» и «гласности». А наши эстрадные «звезды»? Ведьмы в Вальпургиеву ночь пристойнее  ведут себя на Лысой горе, нежели эти  микрофонные   сирены на эстрадных подмостках. Воля ваша,  но  нет-нет да  и  закрадывается  крамольная мысль: не  пора ли принять  закон, который предусматривал бы  если не  уголовную, то хотя бы административную  ответственность за загрязнение интеллектуальной  и моральной среды.  Экология в сфере духа, что ни говорите, не менее важна, нежели в природной среде.

     У меня, разумеется, и в мыслях нет сравнивать проф. Гриффена с этой  категорией людей.  Однако  кому же еще, как не  нам,  людям причастным к науке,  противостоять этому фанфаронству и  воинствующей развязности ?  Или хотя бы самим   проявлять большую   ответственность,  вторгаясь в  область, в которой  мы, в лучшем случае, можем быть лишь дилетантами. Уверяю уважаемого профессора,  что философия требует не меньшего профессионализма, нежели математика или любая другая наука.   Это не филателия и не нумизматика, которыми можно заниматься в порядке отдохновения от забот. У автора статьи может быть на сей счет, конечно,   иное  убеждение.  Отказывать  ему в праве  на  собственные убеждения  у меня нет ни малейшего желания.   Тем более, что нынче это  и не модно, можно прослыть ретроградом, человеком вчерашнего дня.  Не могу не напомнить, однако,  одну  весьма поучительную мысль   Маркса:   предрассудки  тоже  иногда  выполняют  функцию убеждений.    Никакого принципиального различия  в способе образования научных «понятий» и  философских «категорий»    нет  - это  как раз один из  тех предрассудков, которыми изобилует, к сожалению,  статья Л.А. Гриффена.  И  на Аристотеля  профессор  ссылается  всуе.   Различаются  частнонаучные и  философские понятия (категории)   степенью общности и, как следствие,  методологическими  своими возможностями.  Не более того.  Но  и этого более, чем достаточно. 

     Вообще, статья уважаемого профессора  при всей ее претенциозности   крайне беспомощна. Чувствуется, что автор начитался   популярной философской литературы,  в том числе  работ  тех «философов-марксистов»,  которые никогда  по-настоящему не понимали ни философии, ни Маркса,   составил  себе, как сам наивно проговорился,  из этих  «ошметков философских воззрений» свою собственную систему и порешил  в простоте  душевной , что этого  с лихвой   достаточно , чтобы вести  профессиональный  философский диалог.  К крайнему своему сожалению, я  вынужден   констатировать  это.   Мне бы не хотелось   развивать   тему. Но если  уважаемый профессор пожелает, я всегда к его услугам. Ну а чтобы мой «вердикт» не выглядел  совсем уж пустой декларацией  или злонамеренной инсинуацией  -  парочку  свидетельств.

      Например, проф. Гриффен пишет: «Философия существовала уже задолго до того, как возникло явление, которое сегодня принято называть наукой».  Это – предрассудок, который  не  является,  разумеется,  личной собственностью проф.  Гриффена.  Он давно уже бродит по «философскому пространству». Его пропагандировал  неокантианец  Виндельбанд, сравнивая судьбу философии с судьбой короля Лира.  В советской философии он  был реанимирован академиком Б. М. Кедровым.  Согласно этому предрассудку ,  философия –  это «праматерь всех наук»,  от которой постепенно стали  «отпочковываться»  все другие науки:  астрономия, геометрия, физика и  т..д.  История философии предстает при  этом,    как нетрудно видеть, в виде  своего рода «философского стриптиза»,   в  процессе которого философия сбрасывает с себя одну проблематику за другой.  Конечным итогом  этой  «стриптизации»   может быть только одно  -   ее полное неглиже.  Лишившись реальной проблематики, она  теряет  всякий смысл как  наука, превращаясь в пустопорожнюю болтовню или, что одно и то же,  «рефлектирование над основаниями культуры».    Однако какой бы почтенный возраст не имел этот предрассудок, он  не перестает быть   предрассудком,  в  основе которого лежит элементарная ошибка. Дело в том, что в процессе исторического развития слова имеют скверную привычку менять свое значение.  Вот это обстоятельство и не было  в данном случае учтено.  Не  было учтено, что с  понятием  «философия» античные греки связывали отнюдь не то содержание, которое связываем сегодня мы.  Для них это была любая интеллектуальная деятельность, направленная на решение сугубо познавательных задач,  т. е. не преследующая никаких  утилитарных, практических целей.  Модернизируя  и по необходимости огрубляя ситуацию, можно было бы сказать, что под  философией  они  понимали то, что мы зовем сегодня фундаментальной наукой.   Как  самостоятельная наука   философия конституировалась в общем процессе дифференциации научного знания и не является основой этого процесса. Ее возникновение как особой  науки связано с именем Аристотеля, впервые выделившим ее особый предмет.  И этот ее предмет, как и у всякой иной науки, остается неизменным.  Изменение предмета науки  - нонсенс, абракадабра, сапоги всмятку. Не следует валить в одну кучу предмет науки и содержание науки, которое действительно меняется (расширяется, углубляется) по мере осмысления наукой своего предмета. Казус  с философией не единственный в своем роде. Хорошо известно, к примеру, что все естественные науки когда-то имели  общее название  - «физика»  (от греческого  фюсис – материальное, вещное). Вот и давайте конструировать: вначале была единая наука – «физика», Потом от нее стали  «отпочковываться»…   И т. д.

     Проф. Гриффен согласен со мной, что мышление человека носит исторический характер. Но он в упор не видит тех следствий, которые  необходимо вытекают из этой посылки, ограничившись указанием на то,  что  «в каждый исторический период  познание осуществлялось в других формах».  Но ведь в этом и состоит суть вопроса –   почему так  и откуда эти новые формы берутся? В своей статье я  не только дал ответ на это вопрос, но и всесторонне аргументировал его, опираясь на опыт истории философии.  Проф. Гриффен предпочел всего этого не заметить.   А если заметил, но не согласился с моей аргументацией, то почему не опроверг ее?  Дерзайте, милостивый государь!  Если преуспеете, я тут же выброшу белый флаг и подамся в управдомы.

      Еще одно, последнее.  сказанье.  Вопрос о статусе философии, говорит Гриффен,  «недаром сегодня так остро встал в повестку дня; видимо, тому есть и объективные причины. И решать его надо».  Сущая правда!  Вопрос заключается  лишь в том, как решать.  У проф. Гриффена   есть свое решение – столь же простое, сколь и радикальное:  признать, что философия  не наука. Ничего страшного в этом нет, уверяет он, ссылаясь на авторитет «известного физика Р. Фейнмана»: «не все то, что не наука, обязательно плохо».  Будучи человеком воспитанным, позволю себе  нанести  ответный визит. Знает ли «известный физик»,  что творится сегодня в его собственной науке и как остро стоит о ней вопрос? Знает ли об этом проф. Гриффен?  Знают ли они, что вся  современная релятивистская физика и астрофизика поставлены  чуть ли не вне закона? А заодно и квантовая механика. Знают ли, что многие отнюдь не рядовые ученые-физики теорию относительности иначе, как шарлатанством,  не называют и требуют  радикальной смены физической парадигмы?  Совсем в духе проф. Гриффена. Так , может быть, объявим  и  физику не наукой, а  воззрения ученых-физиков  наречем   «ошметками физических воззрений»?  Почему же  вы,   господа-товарищи, прозорливо усмотрев соринку в философском глазу, не видите бревна в собственном  вашем  прозорливом оке?

      Заключая, ставлю вопрос предельно  конкретно, придав ему предельно популярную форму.   Вы, уважаемый  Леонид Александрович, оперируете понятием  «наука», отказывая  при этом в научном  статусе философии.     Согласно логике, понятие – это мыслительная форма, в которой отражаются  существенные  признаки объекта. Будьте так добры, коллега,  назовите те  существенные признаки, которыми обладает наука и которые входят в содержание ее понятия.  Покажите,   что этими признаками философия не обладает, а следовательно, не может претендовать на звание науки.  Докажите, далее, что те претензии, которые  предъявляют  философии, не  могут быть предъявлены  любой другой теоретической науке.  В статье «Еще раз о философии на «грешной Земле» («ЭФГ, 2009, № 32 – 35), которую Вы благоразумно обошли самой дальней тропкой ,  я подробно эти претензии рассмотрел.  Вам остается сущий пустяк: опровергнуть мою аргументацию.  Только не уподобляйтесь снова,  Бога  ради,  тем фарисеям, о которых Христос сказал: «Глаза имеют, но не видят, уши имеют, но не слышат». Или  глухарю, который упивается   собственными  песнопениями.   Хотелось бы также знать, какое содержание Вы связываете с понятием «метод»?  Не худо было бы при этом  вдуматься  в  ту  «изоморфность законов», которую  Вы   констатируете, но «никак объяснить»  не можете?  И не ссылайтесь на  методические (именно методические, а не методологические)  процедуры, которые используются    частными науками  на эмпирическом уровне исследования. В противном случае я тут же потребую, чтобы математика  взяла на вооружение метод вивисекции. Если названные мной   условия будут соблюдены, наш  разговор   с проф. Гриффеном обретет   предметный,  содержательный  и, хотелось бы надеяться,  конструктивный характер.   Ну а  переливать из пустого в порожнее – тому, как сказал поэт,  есть тьма искусников, я не из их числа.

     И последнее.  Поразительно, что мой полемический прием Вы, Леонид Александрович,  истолковали буквально, т. е. в том смысле, что   отказ признать философию наукой  «огорчает» меня. Философия,  сударь мой,  ни в чьих признаниях не нуждается. Скорее наоборот, этим «рефлектирующим над культурой»  любомудрам  следовало бы позаботиться о том, чтобы философия пожелала  с ними «своими счесться».