В.Л. Акулов. Избранные публицистические и полемические статьи.

                 ЧТО СКРЫВАЕТСЯ ЗА ИДЕОЛОГМЕЙ ПРЯМОГО

                                            НАРОДОВЛАСТИЯ? 

     Мне уже приходилось  неоднократно выказывать свое критическое отношение к той системе власти, которая известна под именем «представительной демократии». Она лжива  уже в самом своем названии, ибо иной,  кроме как представительной, власть  вообще быть не может.

      В толковании  ее адептов демократия  –  это «власть народа».  В чем же выражается эта его власть? Берем  Конституцию Российской Федерации. Она  вполне способна дать  исчерпывающий ответ на интересующий нас вопрос,  поскольку по-школярски списана с западных образцов.  Согласно  ее нормам (ст. 3),  народовластие выражается  в том, что: а) народ является единственным источником власти;  б)  осуществляет власть непосредственно и через органы государственной власти;  в) непосредственно осуществляет  ее в ходе проведения референдумов  и свободных выборов.

       Тут напрашиваются, по меньшей мере,  два  вопроса,  Вопрос первый: кто все-таки народ  в государстве – «источник власти» или субъект власти? Или это – одно и то же?  Вопрос второй: куда деваются  президенты,  парламенты, правительства и весь сонм чиновников, когда народ  начинает осуществлять свою власть «непосредственно»?  Они что, прекращают свои полномочия?  Или как? Ведь по точному и строгому смыслу того, что декретирует эта норма,  народ  в этом случае, возлагает властные функции на себя.  Выбирайте,  господа,  что-то одно: если народ – источник власти, то он не может быть одновременно субъектом власти, и наоборот.

       Чтобы понять всю нелепость цитируемой статьи,  проведу аналогию. Допустим, что министр обороны  назначил меня командующим армией. Отныне я, и только я один, являюсь  в ней субъектом власти, несущим всю полноту ответственности за вверенное мне соединение. Не министр как источник моей власти, а именно я.  Помните сцену из кинофильма «Генерал», когда  вмешательство в его действия вышестоящего начальника генерал (актер Гостюхин) парирует  вопросом: «Кто командует армией»? Конечно, министр может отстранить меня от должности, взяв, допустим, командование на себя (Только представьте себе Сердюкова в роли командующего армией, в особенности в условиях боевых действий!). Но в этом случае министр уже не «источник власти», а сама власть, И в качестве таковой уже он несет всю полноту ответственности;  бывший же командующий становится  просто «вольноопределяющимся». Таким образом, или источник власти,  или власть – tertium non datur.

      Но, может быть, моя аналогия не верна? Да нет, возьмите  хотя бы христианскую идею  земной власти. Бог, согласно христианскому вероучению,  дарует власть, но не властвует. На вопрос Пилата,  он ли царь Иудейский,  Христос  ответствует: «Если бы от мира сего было Царство Мое, то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан иудеям, но ныне Царство Мое не отсюда» (Ин. !8, 36). Даровав власть монарху как Своему Помазаннику,   Бог отныне не вмешивается в дела его царства. Во что монарх употребит дарованную ему власть – на добро или во зло? Будет ли она споспешествовать людям в их противостоянии искушениям дьявола или, напротив,  преумножит власть последнего? Послужит ли спасению людей или их падению? Организует ли монарх жизнь вверенного ему народа по Закону Божьему или по наущению дьявола – все это всецело в его власти. Но за эту власть ему держать ответ перед Богом.  Держать ему, а не Богу.

      Монархи это понимали.  По крайней мере,  это понимал Иоанн Грозный, о чем свидетельствует его переписка с Курбским. Жестко расправляясь с «боярской крамолой», он не пытался взвалить ответственность на Бога как на источник своей власти. Напротив, казнился -  по-христиански ли вершит царское свое дело? Отсюда -  его метания, в которых наша либеральствующая интеллигенция, скорая на суждения, но мало что, как всегда,  смыслящая, ничего, кроме притворства и фарисейства, не увидела. Нынешние властители хитрее Иоанна: шулерски наделяя народ властными полномочиями, они желали бы возложить на него ответственность за все те безобразия, которые творят. Или хотя бы сделать его соучастником этих безобразий. Именно с этой целью они хотят представить выборы как акт прямого народовластия.

     Любая власть представительна и, следовательно,  уже по определению не является  «властью народа».  Не была она таковой  и в античных Афинах, где  и возник сам термин «демократия».  Даже в этом городе-полисе  с его 30 – 40 тысячами афинян, имевших право голоса,  власть  осуществляли не все афиняне, а уполномоченные на то люди (Совет пятисот, ареопаг, стратеги, архонты и т. д.). И сам термин «демократия»  означал  у греков  вовсе не «власть народа» (как он ошибочно переведен),  а  силу (волю) народа.  И референдум (от латинского referendum), кстати,  означает волеизъявление, т.е.  есть свидетельствует не о власти, а о праве.  Итак,  демократия, согласно правосознанию афинян,  состоит не в том, что  сами граждане (тем более, все) осуществляют властные полномочия, а в том, что избираемая народом власть выполняет и должна выполнять не собственную волю, а  волю народа.  И именно в этом смысле Аристотель, назвал  государство «общим делом».

      Далее.  Не является народовластием и право  «избирать и быть избранным», как трактуют фальсификаторы демократии и изобретатели  ее  «стандартов».  Указанная процедура составляет, хотя и важную, но  лишь формальную сторону демократии.  В тех же Афинах, к примеру,  в органы власти сплошь и рядом не избирали, а назначали  по жребию.  Это  существенно.  Кто не слышал ходячий афоризм:  народ заслуживает того правительства, которое имеет. Что ж, в известном смысле это, конечно, так.  Но, во-первых,  с одной поправкой: если  народ  свободен в своем выборе.  Во-вторых, это ни в коей мере не снимает ответственности с правительства, ибо именно оно, а не народ, осуществляет властные полномочия. (является субъектом власти).

     Не формально, а в глубинной своей сути демократия  -  не народовластие, а  акт свободного волеизъявления народа.  В ходе проведения  Народного Собрания  афинский гражданин мог поставить на обсуждение любой вопрос внутренней и внешней политики. Никаких ограничений на сей счет не существовало и существовать не могло в принципе. Российская  же «суверенная  демократия», предлагая народу выбор между редькой и хреном  (или, что одно и тоже, между Жириновским и Грызловым), желала бы, чтобы граждане  видели в этом выборе апофеоз народовластия,  а в законах, Жириновским и Грызловым принимаемых,  - реализацию их, граждан,  собственных  властных полномочий.  Да,  Народное Собрание Афин обсуждало и принимало законы. Но не оно их разрабатывало. И если выяснялось, что  даже уже одобренный  Собранием закон  ущемлял права граждан, посягал на народный суверенитет (т. е. ввел Собрание в заблуждение), его творец подвергался  самому суровому наказанию, вплоть до лишения гражданства и изгнания из Афин.    

     Повторяю: не осуществление властных полномочий, а  акт выражения суверенной воли народа  – вот что такое демократия по-гречески.  И нынешние выборы, если хотят видеть в них явление демократии, должны представлять собой   такой акт. Поэтому любые попытки власти отсечь от избирательного процесса те или иные политические силы, наложить в ходе их проведения запрет на обсуждение тех или иных  общественных проблем или иным способом вмешаться в избирательный процесс – все это  есть посягательство на суверенитет народа, есть  произвол  власти,  проявление  властного экстремизма. И никакие  ссылки на законодательные акты, в том числе и конституционные, не могут быть приняты  здесь во внимание. Ибо, как гласит максима Римского права,  воля народа есть высший закон (Voluntas populi supreme lex).  Скажу больше: не худо бы возродить древнегреческую процедуру, именовавшуюся «графе параменон» (иск о противозаконии),  т. е. наказание за злоупотребление законотворчеством.  Это поубавило бы прыти у российских солонов и ликургов, возомнивших себя и Богом, и царем, и воинским начальником.  «Прямое народовластие», если этот фразеологизм  может вообще иметь  какой-то рациональный смысл, заключается  (повторяю в который раз)  в выражении воли народа  и ни в чем другом.   Функция же власти в данном случае, т.е.  в ходе  проведения выборов и  референдумов,  заключается в том, чтобы создать  для этого  все необходимые условия.  И все. И точка. И не более того.

     Опять же проведу аналогию. Допустим, вам надо лететь в Пекин. Сядете ли вы сами за штурвал самолета? Видимо, все же предоставите это сделать человеку, владеющему искусством пилотирования. Но что бы вы сказали, если бы пилот, ссылаясь на свой профессионализм, взял курс не на Пекин, а на Лондон? Соответственно, в ходе избирательной компании и проведения референдума народ должен избрать   политический курс,  стратегию общественного  развития. Органы государственной власти, им избранные,  должны обеспечить реализацию этого курса, движение по избранному народом пути.  Именно таково было отношение народа и власти в Афинском полисе: народу – права, власти – полномочия.

    Под пиратским флагом народовластия государственная бюрократия навязывает обществу свою собственную волю, принимая антинародные законы, формируя наемные воинские подразделения,  назначая неподконтрольные  народу суды, устанавливая, какие вопросы народ может обсуждать, а какие не может.  И т.д. и т.п.  По большому счету, все это в своей совокупности и есть тот самый политический экстремизм, который международным правом квалифицируется  как  «насильственное удержание власти». Примерами иллюстрировать не буду – они у всех и на виду, и на слуху. 

     Видимо, нет такого политического аналитика, который усомнился бы в том, что   полыхающие  ныне в арабском мире «революции» спровоцированы так называемым «мировым сообществом», а точнее – международным банковско-ростовщическим кагалом, интересы которого это преступное сообщество  выражает.  Но было бы серьезной ошибкой закрывать глаза на то, что никакой кагал и никакая банда политических уголовников не в состоянии была бы вывести на площади десятки и сотни тысяч протестующих, если бы сама власть не  вынудила их  прибегнуть к  столь «экстремистскому» способу выразить свою волю. Не помогли властям никакие «технологии»: ни подавление оппозиции, ни фальсификация выборов, ни иные «сравнительно честные» средства, находящиеся в арсенале «представительной демократии». Отвернулся и дядюшка Сэм, которому эти господа  десятилетиями услужливо драили языками ковбойские штиблеты. И тому же Мубараку с наследниками  престола, остается сегодня только вздыхать над превратности судьбы, да уповать на милость вчерашнего своего «электората». А Салеху – залечивать раны и ждать своего череда.

     Неужели этот печальный  опыт  так ничему и не научит?  Quousque  tandem abutere,  imperium,  potientia nostra?